Гастон наслоняется и касается губами моих скул — там, где еще недавно ласкали кожу пальцы. Легкие поцелуи сводят с ума… Так странно, но в ямочке под ухом они невероятно сладки. Сама не заметив, прижимаюсь к груди Гастона всем телом, лишь краем сознания понимаю, что это в мои намерения не входило. Я не хочу отстравняться. Я не помню, когда в последний раз ласки мужчины не вызывали у меня отвращения, когда я была не с объектом задания. Раньше пробовала найти себе хорошего, милого парня, но идея оказалась ужасной. Если не можешь объяснить, почему срываешься с места раз в несколько месяцев, а потом пропадаешь на целый год (или больше) или вообще возвращаешься с новым лицом из ниоткуда, встает закономерный вопрос: что за фигня с тобой творится, Лиззи? И у меня нет ответа.

— Ну и где Мэгги? — едва нахожу силы выговорить.

— Сейчас придет, — хрипло отвечает Гастон, но звучит так, будто это банальная отговорка.

Не успеваю об этом подумать, как он развязывает пояс моего халата, притягиват ближе, но, передумав отталкивает и стягивает с груди кружево бюстгальтера. И я тоже, справившись с последними пуговицами рубашки, добираюсь до горячей кожи. Секунда привыкания к зрелищу, и вот мы уже сплетаемся в объятиях, зарываясь пальцами в волосы друг друга, впиваясь в тела в попытке стать ближе. Поцелуи становятся все более рваными, недостаточными. Не успев опомниться, оказываюсь на островке кухни и совсем без воздуха в легких. Какой-то частью разума я понимаю, что совсем не это планировала, но подумать не получается — мы слишком спешим. С такой скоростью разгона нам пяти минут хватит на два раза, как бы прискорбно ни звучало.

— Я видел, как ты пьешь таблетки. Но если собираешься использовать какую-нибудь еще отговорку, у тебя последняя возможность, — хрипит Гастон.

— Не собираюсь, — отвечаю едва слышно.

Он расстегивает пояс брюк и входит резко до боли. У меня на глазах даже слезы выступают. Гастон что-то шепчет и стирает их пальцами, выдерживая паузу, но недолгую. На долгую нет ни времени, ни терпения. Учитывая обстоятельства, пунктуальность Мэгги нам уже не на пользу. Как все быстро перевернулось с ног на голову.

Кухню чужого дома наполняют стоны и шумные вдохи. От толчков отставленная полупустая чашка с кофе, который теперь смешался на наших языках, приближается к краю стола, но черт бы с ней. И когда в теле нарастает напряжение, за мгновение до разрядки, я слышу звон бьющегося фарфора, которому тут же вторит мой крик и хриплый мужской стон. И еще один, и еще. Каждый чуть тише… Пока не замирают последние отголоски до боли острого удовольствия. Полное опустошение.

На часах десять ноль две, открывается дверь.

Отмерев, вскакиваем, как можно быстрее начинаем приводить в порядок одежду. Но если мне достаточно запахнуть халат, то Гастон спешит застегнуть пуговицы на рубашке. Учитывая обстоятельства, у него получается не так плохо, как могло бы быть.

— Доброе утро! Прошу прощения! Я дико извиняюсь за опоздание. Эти лужи… — доносится из прихожей голос экономки.

— Не туда! — шиплю, заметив, что Гастон вставляет пуговицы не в те петли.

— Проехала по чему-то, и даже не заметила, как пробила колесо! Только когда машину повело обнаружила. Ребята помогли подкачать, чтобы я до вас доехала, но…

— Я посмотрю, Мэгги, — кричит Гастон, и я присоединяюсь к его попыткам привести одежду в подобающий вид. — Ни о чем не беспокойтесь.

Женщина появляется на кухне в тот момент, когда мы уже одеты, но разве скроешь красноту на коже, взъерошенные волосы или кровавые крапинки из царапин на спине Гастона, которые отчетливо видны на светлой рубашке? Растерянные, взъерошенные, плохо ориентирующиеся в пространстве. Простор для фантазии очень скромный.

Чтобы немая сцена не затягивалась, говорю непопад:

— Кажется, я разбила чашку.

— О, не переживайте, я уберу, — отмахивается Мэгги, заинтересованно на нас поглядывая.

Думаю, еще пара часов, и ни один человек в городе не усомнится в крепости уз между супругами Сайтен.

— Ммм… мне нужно собираться на работу, — выдавливаю.

— А я сейчас переоденусь и взгляну на вашу машину, — улыбается Гастон, к которому уже почти вернулось самообладание.

Он собирается со мной в спальню. Нет бы хоть минутку дал на размышления… Если предложит «обсудить случившееся», я и отправлю его сходить в прогулку по местам, о которых леди знать не погалается.

Копаясь в шкафу в поисках темной одежды, которую на жалко испачкать, я размышляю о том, что жизнь меня ничему не учит. Только стоит чуть-чуть заинтересоваться мужчиной, как я начинаю творить глупости. И ладно бы по разу на каждые грабли, но я же прилежная ученица: всегда закрепляю материал!

Слов нет, чтобы передать, как я зла на саму себя. На этом задании от меня требовалось так мало: начать реставрационные работы, помочь Гастону втереться в доверие местной публики. И куча приятностей: красивый дом, новенькая студия, свежий воздух… Не нужно никого соблазнать, часами выпрямлять волосы и приклеивать накладные ресницы, да даже стринги носить не нужно… Но не проходит и недели, как я трахаюсь с Гастоном прямо на столе, зная, что в любой момент может явиться экономка! Как можно быть такой идиоткой? Я же лучше всех знаю, что в этой жизни за каждый вдох приходится платить.

— Тебе нужно переодеть рубашку, — скупо бросаю, доставая из шкафа очередную старую кофту.

— Спасибо, — отвечает Гастон, пытаясь заглянуть через собственное плечо и понять, что не так с его гардеробом.

Сдавшись на милость физиологии, не позволяющей повернуть голову на сто восемьдесят градусов, Гастон стягивает рубашку через голову. Я изо всех сил стараюсь не смотреть, а еще дико завидую его самообладанию! Десять минут назад он, забыв обо всем на свете, имел меня прямо на кухонном столе, но будто не испытывает эмоций по этому поводу. У меня так не получается, особенно когда я вижу, что все его плечи исцарапаны моими ногтями.

— Мне не больно, — замечает он мой взгляд. — Во всяком случае, стоит потерпеть.

Стоило! В прошедшем времени. Похоже, придется внести ясность.

— Гастон, слушай, я сорвалась. И этого не повторится, — пытаюсь расставить все точки над «i», причем как можно быстрее.

Однако мой ответ чем-то его не устраивает, и Гастон оказывается рядом, настолько близко, что я отступаю и прижимаюсь к открытой дверце шкафа, боясь вздохнуть. Не потому, что этот мужчина может сделать мне больно. Просто я уже не маленькая, глупенькая девочка, которая не несет ответственности за свои поступки. Так отчего многолетние принципы слетели с меня подобно ненужной шелухе? Как себе доверять после случившегося? Рядом с Гастоном я снова схожу с ума множеством разных способов. Эмоции сметают остатки здравого смысла. Страх, трепет, благодарность, боль предательства, желание. Только справляюсь с одной, как в фокусе оказывается другая. Назначать меня на этот проект было ужасной идеей.

— Значит, сорвись еще раз, — тихо говорит Гастон, а затем хватает с вешалки первую попавшуюся футболку и уходит.

Глава 7

Уже три дня как стоит отличная погода, но сегодня — особенно. Я не очень хотела это делать, но из-за жары была вынуждена снять толстовку, и строители теперь пялятся на два шедевра пластической хирургии. С запозданием все мы умные, но нужно было надеть более просторную футболку. А ведь когда-то я была счастливой обладательницей симпатичного второго размера. Очевидно, Гастону это пришлось не по нраву…

Сейчас строители занимаются демонтажем кровли, пока я беру пробы фундамента. Судя по предыдущим исследованиям, он в хорошем состоянии, но я еще не везде осмотрела из-за опасности обрушения крыши. Только бы успеть ее снять, пока изменчивая погода не напомнила о себе снова… Это стало своего рода паранойей. Мы с Лео даже новую игру изобрели: не вылезаем с сайтов метеоцентров, следим за движеним циклонов и ужасно раздражаем Гастона. Куратор ничего по этому поводу не говорит, но по нему видно.