— Ну, вам жаловаться не на что, — пожимает она плечами. — Уверена, если мистер Сайтен добился такой известности, то легко вернется в строй. А вам после аварии это нужно. Очевидно, что для вас это важно — куда-то стремиться, чего-то добиваться… — Выдавливаю из себя улыбку, потому что не уверена, что с ней согласна. И меня совсем не порадовало, что судья уже рассказал дочери о моей маленькой личной катастрофе, а та — Кили. — А я не такая. Я всегда смотрела на сестру и поражалась. И на Донну. Они такие же — цеплялись за любую возможность отсюда уехать и поменять свою жизнь. А я бы могла, но не воспользовалась.

— Вы о помощнике отца? — спрашиваю.

— Неужели жители до сих пор обсуждают? — закатывает глаза Кили. — Да, именно о нем. Уезжая, Эдди предложил поехать с ним. А я отказалась. Наверное, он, как и все, предполагал, что я мечтаю уехать, но я не мечтала. Я только не опровергала сплетни. Я ведь очень хорошо училась, могла бы остаться, но я предпочла вернуть. К семье, к людям, которым нужна.

Откровенность девушки ставит меня в тупик. У меня никогда не было закадычной подружки, но я слышала, что именно так они себя и ведут.

— Что такое? — замечает мое смущение Кили. И после этого я гордо зовусь актрисой. — Не обращайте внимания, я слишком много болтаю, когда волнуюсь.

И она краснеет. Так, как это умеют только рыжие. Ярко-ярко. И алый платок это только подчеркивает.

— Нет, это как нам мне абсолютно понятно: каждый хочет быть не одинок, а кроме семьи…

Ну, воможно, вместо семьи кто-то и найдет своего Гастона, но даже это — совсем другое. Не заменяет настоящей близости.

Как бы ни был прекрасен полузаброшенный сад возле особняка, на прошлой неделе Гастон нанял соседского мальчишку, чтобы подстриг нам кусты и сделал менее травмоопасную дорожку. Это случилось после того, как на его безупречных светлых брюках осталась зацепка от веток колючего кустарника. И теперь у нас неплохой обзор, в чем я убеждаюсь воочию: едва свернув на подъездную дорожку дома замечаю, два ярко-оранжевых пятна. Мужчины вернулись раньше, чем я думала, но еще не зашли в внутрь — с замком сражаются.

Отчего-то мне становится так радостно их видеть, будто не сутки с небольшим провели врозь, а месяцы. Спрыгиваю с велосипеда чуть не на ходу и тащу его за собой, улыбаясь.

— Какая ловкая, — бормочет Лео, шокируя меня своим непривычно благожелательным настроем.

Они с Гастоном оба будто войну прошли: исцарапанные, перемазанные грязью, с застрявшими в волосах обломками веточек и листьев. И если Лео я видела небритым, то Гастона — ни разу. Мне всегда казалось, что у блондинов волосы не должны расти так быстро, и тем не менее рядом они на пару щеголяют эталонной мужской щетиной из типичного дамского романа.

— Ну, как охота? — восклицаю радостно, поглядывая на двух кроликов в руках Лео. Однако вместо того, чтобы ответить, мужчины заинтересованно рассматривают мои ноги в тонких, светлых колготках.

— А еще более короткие шорты у тебя есть? — хмыкает Лео.

— То есть два кролика и все? И ради них вы больше суток по лесу таскались? — полностью игнорирую комментарии по поводу собственного наряда.

— Мне удалось выбрать себе в помощь двух исполнителей, которые не пересекаются ни в какой реальности. Как? — непонятно у кого спрашивает Гастон и, наконец, распахивает дверь. — Давайте в дом. Передавали штормовое предупреждение.

Насчет последнего я уже в курсе: перепуганная Имоджин позвонила Кили и предупредила, что если охотники не вернутся в ближайшее время, то придется сообщать в экстренные службы. Из-за перегородивших дороги деревьев мужчины могли застрять в лесу на очень долгое время. Но оказалось, что они тоже слушали радио и приехали даже быстрее, чем мы думали. И вовремя. На улице холодает. За последний час тучи сгустились, солнце спряталось и поднялся ветер, и теперь в откровенном наряде уже неуютно. В скором времени в небе не останется ни единого просвета. Такие ненастья случаются именно после затянувшейся жары, коей мы наслаждались последние несколько дней. Теперь снова придется наслаждаться обществом домочадцев.

Как ни удивительно, после слов Гастона Лео сам вызывается пристроить мой велосипед на веранде. У него вообще на редкость замечательное настроение. С толку сбивает…

— Это почему Лео такой довольный? — подозрительно спрашиваю у Гастона.

— Они с Праером вчера приговорили на двоих бутылку виски, а такое сближает, — рассеянно отвечает он, стягивая перепачканную оранжевую жилетку. — Он радуется, что задание идет по плану.

— Понятно, — отвечаю.

Мне это знакомо. Иногда после череды неудач передышка бывает очень кстати. Вот только стоит, наверное, сказать куратору, что в его отсутствие я чиню здесь полный беспредел…

— Я взяла у Кили список страховых компаний. — Но сначала приятные новости. — Их мало, можно будет пробить все.

— Знаешь, которая у них? — уточняет куратор.

— Знаю, которая у Кили. Имоджин предпочитает другую. О причинах не спрашивала.

— Интересно. Хотя, тоже неплохо.

Расправившись с курткой, Гастон переходит к перепачканным грязью сапогам, наклоняется, и я поспешно отвожу глаза от его задницы.

— Кстати, мы еще подстрелили оленя. Но его подарили мэру, — как ни в чем ни бывало продолжает.

— Мэру. Дохлого оленя, — повторяю рассеянно.

— Видишь ли, на следующей неделе, — поясняет Гастон, распрямляясь. — Юбилей Имоджин Андерсон. А она любит вяленую оленину. К тому же, я не уверен, что даже если вы с Мэгги ее правильно приготовите, мы сумеем съесть такое количество мяса. А так сходим в гости на угощение. И не придется думать о подарке. — И без перехода. — Как там твой строитель?

Жаль, что я не сказала о нем первой. Теперь придется выстраивать защиту.

— Мэгги сказала, что он вчера очнулся, — выдавливаю улыбку.

— Прекрасно. Значит, надо к нему наведаться.

— Хм, как бы тебе сказать, Гастон, — начинаю нервно. — В общем, ты к нему не наведаешься, потому что я уже была, — сообщаю осторожно. — Сегодня.

— Сегодня. Одна, — уточняет мой будущий палач.

— Точно.

Взрыва не происходит, но понимают мою идею идет без дополнительных вопросов. Десять секунд, а то и больше мы с Гастоном играем в гляделки: он смотрит на меня испытующе, а я — по возможности невинно. В какой-то момент начинаю терять связь с реальностью, забывать о его вполне оправданной злости — да обо всем вообще, кроме светлых глаз… и отворачиваюсь.

— Так, — слышу, едва успеваю отвести глаза. — Мы обсудим это после того, как я приму душ.

— И заставишь меня мучиться ожиданием страшной кары небес? — спрашиваю сухо. — Ну нет!

Ответ отсутствует. Гастон просто направляется к лестнице, а я бегу следом. Малодушно. Но иначе мне придется караулить его под дверью ванной, и станет только хуже. Я же позорно вывалю все оправдательные аргументы как на духу… Хотя, почему бы не начать прямо сейчас?

— Нет, серьезно, откуда нам знать, что мэр, судья или кто бы то ни было на нашей стороне? Необходимо действовать своими силами. На кого можно рассчитывать кроме команды?

Полный игнор.

— Гастон! Это просто небольшая подстраховка…

Он толкает дверь спальни, и я влетаю следом, заходит в ванную — я за ним и туда. Плюс, перегораживаю выход, чтобы больше некуда было бежать. Куратор окидывает меня подозрительным взглядом, явно оценивая настрой, а затем пожимает плечами и стягивает футболку. Наглядно демонстрирует, что мое присутствие его замыслу не помеха.

— Ты можешь просто ответить? И я уйду.

Кажется, перспектива избавиться от моей навязчивой компании побуждает его к диалогу:

— Если ты решила действовать в обход меня, зачем теперь ждешь одобрения? — спрашивает так же нейтрально, как обычно. Я надеялась на один громкий вопль и все, но разве все может быть так просто? Мы же говорим о Гастоне, который в данный момент вместо пропесочки… сбрасывает футболку прямо на пол. Хоть это и проблематично, я призываю себя не отвлекаться. Только как это осуществить, если ужасно хочется стряхнуть с его кожи прилипшие кусочки коры? Без них картинка была бы совсем идеальной.